Воздухоплавание в России
Серов надеялся взлететь на искусственных крыльях на порядочную высоту, но результат получился более чем скромным. Воздухоплаватель поднялся “аршин на семь, перекувыркнулся и упал на спину, но не больно”. Позже он жалел, что не отважился полететь в небо с высокой колокольни. Но крылья, над которыми усердно трудился Серов в течение довольно долгого времени, были испорчены, а изготавливать новые он не стал.
После этой не слишком удачной попытки идея воздухоплавания в России заглохла на четверть века.
Наконец приказчик мануфактуры в селе Пехлеце Рязанской губернии отважился продолжить дело Серова. Он соорудил новые крылья. На этот раз они были изготовлены из бычьих пузырей. Толпа, которая собралась посмотреть на диковинное изобретение приказчика, осталась довольна. Ветер поднял Островкова над землей выше человеческого роста и понес вперед. Но и этот полет был недолгим: Островков ударился о дерево, после чего вынужден был спуститься на землю.
После этого события, не получившего широкой известности, прошло 60 лет. В царствование императрицы Екатерины II посланник русской царицы во Франции И.Баратынский сообщил о воздушных шарах Монгольфье и Шарля. Сообщение его попало в газеты и наделало много шума. Очень скоро в России была издана первая книга о воздухоплавании. Называлась она “Рассуждения о воздушных шарах, горючим веществом наполненных и по воздуху летающих, или воздухоносных, изобретенных г.Монголфиером в Париже”. Эта замечательная книга помогла сделать действительному члену Петербургской академии наук Леонарду Эйлеру в 1783 году первые научные расчеты высоты подъема аэростата, с помощью которых был изготовлен первый монгольфьер.
После подъема монгольфьера в небо, осторожная Екатерина II подписала указ, который гласил: “В предупреждение пожарных случаев и иных несчастных приключений, произойти могущих от новоизобретенных воздушных шаров, наполненных горючим воздухом или жаровнями со всякими горячими составами, повелеваем учинить запрещение, чтобы от 1 марта до 1 декабря никто не дерзал пускать на воздух таковых шаров под страхом заплаты пени по 20 рублей”. Желающих рискнуть двадцатью рублями долгое время не находилось, а запускать аэростат в холодное зимнее время никто не решился. Так императрица Екатерина одним росчерком пера избавила русских полицейских и пожарников от возможных забот...
Но в 1803 году, уже в правление Александра I, воздушный шар снова поднялся в небо.
Произошло это в Москве. Некий господин Терци, как сообщили “Московские ведомости”, пустил “известный аэростатический воздушный шар, который имел в окружности 24, а в вышину 14 аршин... и который плавал над Москвой очень долго в виду всех жителей, удостоился от почтеннейшей публики лестного для себя одобрения... Если дождь или ветер не воспрепятствуют, намерен он, Терцы, пустить в следующую субботу... другой шар, который будет иллюминирован и, плавая в воздухе, представит прекрасную фигуру. Перед спущением шара Терци и компания покажут вновь свое искусство в танцевании на канате, сальто-мортале...”
Как видим, такое серьезное событие, как подъем воздушного шара, оборотистый человек представил как оригинальный цирковой аттракцион и заработал на нем весьма приличную сумму.
В 1803 году приглашения в Россию удостоился известный воздухоплаватель Жак Гарнерен со своей женой Элизой. Он получил привилегию подниматься на аэростате перед московской и петербургской публикой.
20 июня Гарнерен с женой поднялись в воздух в Петербурге при стечении огромной толпы зрителей, среди которых был сам император. Спустя два месяца Гарнерен взял в полет русского генерала С.Л.Львова. Поднявшись с плаца кадетского корпуса, шар с двумя воздухоплавателями на борту, подхваченный воздухом, полетел в сторону Финского залива. Но ветер неожиданно переменился, и Жак Гарнерен заставил шар опуститься на землю.
Зато в Москве ему удалось совершить полет длительностью в 7 часов 15 минут. Это было в сентябре 1803 года, а в мае 1804 года вместе с Гарнереном поднялась в небо первая русская воздухоплавательница Тушенинова.
Это был весьма рискованный полет. К моменту подъема шара небо затянулось серыми тучами, прогремел гром, началась гроза. Дождь сплошной стеной обрушился на землю. Но это не испугало ни Гарнерена, ни Тушенинову. Напротив, им было любопытно, как поведет себя шар при столь неблагоприятных условиях. Аэростат поднялся на высоту почти двух километров.
После показательных полетов Гарнерена отношение в обществе к воздухоплаванию, как к чисто развлекательному мероприятию, изменилось. Шаром всерьез заинтересовались ученые - физики, математики, химики, медики. Российская Академия наук организовала полет академика Я.Д.Захарова. При подготовке к этому полету Россия наконец-то вырвала приоритет в области воздухоплавания у французов. На борту шарльера поместилась настоящая летающая лаборатория, оснащенная барометром, термометром, голосовой трубкой, компасом и магнитной стрелкой, электрометрами с сургучом и серой, секундными часами, зрительной трубой и другими необходимыми для различных опытов вещами. Кроме того, Захаров прихватил с собой в полет птиц чижей для наблюдением “за летанием птиц” на большой высоте. Пилотировал шар известный бельгийский воздухоплаватель Робертсон.
“Санкт-петербургская императорская Академия Наук, рассуждая о пользе, какую сие воздушное плавание наукам принести может, вознамерилась первая учинить оное для ученых исследований. Главный предмет сего путешествия состоял в том, чтобы узнать с большой точностью о физическом состоянии атмосферы и о составляющих ее частях в разных, но определенных возвышенностях оной”, - позже писал в своем рапорте Захаров.
Шар, на котором поднялась в небо группа ученых, был не слишком большой по своим размерам. Он не мог сразу набрать нужную высоту, поэтому с борта его очень скоро пришлось сбросить на землю приготовленный с этой целью балласт. Этого оказалось недостаточным. Пришлось расстаться с чижами, которые сначала никак не хотели улететь. Но птицы, конечно, весили немного, и шар завис в воздухе. Со вздохом сожаления отправили за борт съестные припасы... После этого Захарову пришлось расстаться с частью инструментов и химических реактивов, в частности с хрустальной призмой, негашеной известью и склянками с кранами. В конце концов, ученый без всякой жалости сбросил с себя фрак и швырнул его вниз...
Шар стал набирать высоту. Когда он поднялся над землей на два с половиной километра, Захаров принялся проводить опыты.
Он делал наблюдения над электрическим веществом и магнитом, над “силою слуха посредством колокольчика и не приметил никакой разности с землей”, кричал в голосовую трубку “после чего замечено мною, что голос обращался ко мне через десять секунд”. Опыты настолько увлекли ученого, что он предложил Робертсону продлить путешествие до рассвета. Захарову очень хотелось увидеть с такой головокружительной высоты восход солнца. Должно быть, полагал он, это буден незабываемое зрелище! Но “неизвестность местного положения, почти совершенное неимение балласта и хотя медленное, но беспрерывное понижение шара, в продолжении опытов происходившее, были причиною того, что господин Робертсон на сие согласиться не мог”. Аэростат приземлился поздним вечером.
Это “первое метеорологическое поднятие” шара вызвало огромный интерес во всех странах, где только были воздухоплаватели и положило начало новой эры в истории воздухоплавания - научной.
В России же впервые решили, что воздушный шар можно применять в военных целях.
К весне 1812 года император Александр I, не сомневаясь в неизбежности войны с Наполеоном, одобрил чертежи “Летучего корабля” немецкого механика Франца Леппиха, который предложил использовать управляемые воздушные шары в качестве “летучих батарей”. Для строительства аэростата и размещения рабочих выбрали подмосковный дворец в селе Воронцово.
Сто пятьдесят плотников и кузнецов, а также швей трудились над созданием летательного аппарата. Фактически это был первый в мире дирижабль в форме рыбы с сорокаместной лодкой-гондолой, на которой “солдаты-гребцы” проходили тренировку.
Строительство “Летучего корабля” было хорошо продумано. Лодка-гондола находилась прямо под окнами дворца. Сшитую на паркете зала оболочку развесили на столбах с блоками непосредственно над лодкой. Швы в ней тщательно заделали, материю пропитали лаком. Вдоль стен располагались бочки с серной кислотой и железными опилками, в которых шла химическая реакция и выделялся водород. День и ночь люди следили за тем, как по матерчатым рукавам газ перетекает в “тело еростата”.
Наконец “Летучий корабль”, слегка покачиваясь на якорях и длинных швартовых, прикрепленных к носу и корме и удерживаемых солдатами из специальной команды, был готов к полету. Аэростат был оснащен рулем высоты. Маневрирование предполагалось выполнять с помощью весел. Посреди лодки размещались пороховые фугасы и люк для сбрасывания их на цель.
Из-за отдельных неполадок шар так и не сыграл той роли в военных действиях, которая ему отводилась. При приближении к Москве французов аэростат вывезли из Воронцово, а гондолу оставили на месте. Но сама подмосковная деревня, в которой происходило строительство шара, дорого поплатилась за то, чтобы название ее вошло в историю воздухоплавания: французы сожгли дворец вместе с картинной галереей и библиотекой с редкими архивными документами.
Ирина Полянская