Небесные змеи на зеркале из Ганьсу

С.В. Алкин

Существует единственный путь проникновения в тайны восприятия окружающего мира древним человеком. Это работа с археологическими источниками, законсервировавшими в себе те символы и категории, в которых человек описывал свою Вселенную. Как и любой другой исследовательский процесс, дешифровка древних знаковых систем имеет свои методы, часть из которых может быть признана подтверждёнными в ходе многократного применения. В их числе должен быть назван метод расшифровки возможного астрономического смысла текстов, в т.ч. ритмических числовых последовательностей, обнаруживаемых на древних артефактах начиная с эпохи палеолита. Сам тезис о том, что мифологическая картина мира у древнего человека была космична и в основе своей имела тесную связь с астрономическими наблюдениями, не требует в данной работе специальных доказательств. Основы метода и процедуры палеоастрономических исследований многократно проверены и постоянно совершенствуются, в том числе и при работе с образцами мобильного искусства.

Зеркала являются одним из наиболее сакрально ёмких предметов, встречаемых археологами при изучении древних культур начиная с эпохи ранней бронзы. Число работ отечественных и зарубежных исследователей, посвящённых типологии, семантике зеркал и их месту в археологических и этнических культурах очень велико. До последнего времени древние зеркала не подвергались палеоастрономическому изучению. Недавно календарно-астрономическое содержание орнаментации бронзовых зеркал из Центральной Азии стало объектом исследований В.Е. Ларичева [1998 а; 1998 , с.328–329].

В конце 70-х годов на одном из заготовительных пунктов в уезде Чжансянь китайской провинции Ганьсу в куче лома цветного металла было обнаружено древнее бронзовое зеркало [Чэнь Цзюньфэн, 1994]. Этот район Северного Китая южнее г. Ланьчжоу на крайнем северо-востоке Цинхай-Тибетского нагорья (104° в.д., 35° с.ш.) был в древности частью так называемого Шёлкового пути.

Изделие представляет собой миниатюрный тонкий бронзовый диск. Его размеры: диаметр 6,5 см, толщина 0,1 см и масса 34 грамма. Рефлекторная поверхность гладкая. Оборотная сторона имеет орнамент и относительно крупный держатель в виде петли. Его параметры: длина – 2,1 см, ширина от 0,7 (в местах крепления к диску) до 0,9 (в средней части) см. Кромка оформлена бортиком подтреугольного сечения высотой 0,4 см. Цвет поверхности красноватый с пятнами патины зелёного цвета. По мнению Чэнь Цзюньфэна, бронза этого образца имеет низкое содержание олова. Специальный анализ металла, скорее всего не производился.

Орнамент этого зеркала уникален и не имеет аналогов в составе известных мне коллекций. Рельефное изображение на оборотной стороне представляет двух змеевидных существ, обернувшихся вокруг петли держателя. На первый взгляд они имеют сходство с беспозвоночными типа кольчатых щетинконогих червей. На это указывает членистое строение тел, подчеркнутое двубоковой симметрией щетинок-отростков. Однако интерпретацию, данную Чэнь Цзюньфэном, всё же следует признать более предпочтительной. По его мнению, в данном случае дано изображение двух змей, выполненное в скелетной технике. К этому можно добавить, что на сходство со змеями указывают треугольные в плане головы обоих существ и высунутые из пасти языки. Особо следует обратить внимание, на последнее – язык является органом осязания, которым змея ощупывает каждый предмет, встречающийся ей на пути. У червей подобного органа нет. Таким образом, именно язык в данном случае может быть родовым признаком, отмечающим змеиную природу помещённых на зеркало существ. Сам по себе их облик не несёт никаких черт фантастичности: оно предельно реалистично. Насколько, конечно, возможно применить подобную характеристику к схематичному по стилю изображению. Но и при любом другом видовом определении существ, изображение которых составляет орнамент зеркала, в семантическом плане основополагающей останется их “змеиная природа”.

Змеи очень похожи между собой. Кроме одинаково исполненных голов, общим является и то, что оба существа имеют симметричные отростки-щетинки вдоль "позвоночника". Как известно, скелет змей прост по своему строению и состоит из множества позвонков, число которых может составлять от 200 до 430. Каждый из них, за исключением первого, а иногда и второго от черепа, имеет по паре рёбер [Брэм, 1992, с.28]. В нашем случае число отростков значительно меньше.

Как уже указывалось, оба змеиных тела обёрнуты вокруг геометрического центра зеркала, отмеченного петлей держателя. Тело бoльшей змеи, голова, которой расположена непосредственно рядом с петлёй (назовём её – змея справа) обёрнуто вокруг центра диска по часовой стрелке. Однако, уже после первого цикла тело её резко перегнуто петлёй и меняет направление изгиба на противоположное. Голова второй – змея слева – расположена у противоположного конца держателя, но отделена от него телом первой змеи. Спираль в данном случае имеет закрутку против часовой стрелки, которая остаётся таковой на всём своём протяжении.

По мнению китайского автора, зеркало по особенностям исполнения и орнаментальному стилю может быть отнесено к эпохе Западного Чжоу. Таким образом, его следует датировать периодом в промежутке с XI по VIII век до н.э. Это время существования в этом районе Китая малоизученных культур развитой бронзы. Учитывая тот факт, что из района Ганьсу-Цинхай происходят одни из наиболее ранних бронзовых зеркал на территории Китая [Ю Сюэхуа, с.40–42; Прокопьев, с.51] можно предложить и более раннюю дату для зеркала из уезда Чжансянь. Следует особо отметить, что зеркала этого района Северного Китая с эпохи раннего металла не являются по своему происхождению иньскими. Более того, зеркала иньских памятников, скорее всего, являются импортом из районов северо-западнее иньского центра. Таким образом, и чжансяньское зеркало может быть связано с одной из культур палеометалла Северо-Западного Китая, которые в I тыс. до н.э. начинают особенно активно вмешиваться в процессы на Центральной китайской равнине.

* * *

Зеркало из Чжансяня представляет собой благодатный объект для астроархеологических интерпретаций запечатленного на тыльной стороне его орнамента. Для этого следует лишь воспринять в качестве элементов знаковой записи отростки-щетинки на позвоночниках рептилий, а также их подтреугольные головы и высунутые языки. Основная трудность в работе с числовыми последовательностями, отражёнными в орнаменте зеркала, связана с тем, что отсутствует возможность работы с подлинником объекта. Поэтому приходится ограничиться анализом деталей, запечатлённых на фотографии и репродукции эстампа (рис.2). Однако качество имеющейся документации достаточно высоко для произведения приемлемого по точности подсчёта количества отростков. Предварительно следует указать на трудность подсчёта этих деталей орнамента, которая заключается в том, что некоторые нарушения числового ритма не могут быть однозначно связаны с первоначальной задумкой мастера. Сами условия эксплуатации и обретения этого зеркала не исключают того, что некие особенные моменты в числовых рядах могут быть следствием повреждений объекта. По фотографии и эстампу определить это невозможно. По той же причине невозможно сколько-нибудь тщательно рассмотреть особенности геометрии отростков. Они меняются от поставленных чётко перпендикулярно к позвоночнику до скобковидных с различной ориентацией изгиба, что позволяет выдвинуть гипотезу, что таким образом мог быть обозначен процесс смены фаз луны.

Примечательно, что автор публикации чжансяньского зеркала Чэн Цзюньфэн, интуитивно, по-видимому, почувствовал особую значимость числа отростков и подсчитал их количество, не сделав, однако, никаких собственных заключений по их поводу. По его мнению, с позвоночником большей (правой) змеи связано 70 отростков, а с позвоночником меньшей (левой) – 48. Подсчёт, произведённый в ходе детального изучения иллюстраций к статье Чэн Цзюньфэна, дал числа, отличающиеся всего лишь на единицу: 69 и 49 соответственно. Общее же количество отростков в подсчётах, как можно убедиться, совпало:

70 + 48 = 118,

69 + 49 = 118,

что позволяет вполне мотивированно приступить к оценкам вероятной календарно-астрономической значимости отростков, а затем и других элементов знаковых записей, помещённых на зеркало, приняв за истинные числа собственных подсчётов – 69 и 49.

Собственно именно сумма отростков на телах змей, составляющая число 118 определила решение приступить к календарно-астрономическому анализу выявленного текста. Это хорошо известное по древнейшим вариантам лунных календарей число, фиксирующее длительность в сутках так называемого "сезона" одной трети лунного года:

354,37 сут. : 3 = 118,12 сут. » 118 сут.

Подкрепим неслучайность календарности этого числа, используя методический подход, применяемый в таких исследованиях, который был ранее разработан В.Е. Ларичевым. Суть этого метода заключается в анализе всех чисел, составляющих знаковую запись, под календарно-астрономическим углом зрения. Этот приём дал положительный результат, так как позволил доказать очевидную рациональность выбора чисел, а именно кратность чисел 69 и 49 лунным циклам:

69 сут. : 29,53 сут. = 2,34 месяца » 2 1/3 ;

49 сут. : 29,53 сут. = 1,66 месяца » 2 2/3 ,

что и составляет вместе "сезон", продолжительностью в 4 синодических лунных месяца. Всё это позволяет реконструировать возможное счисление времени по луне в течение года:

[69 ® 49] [69 ® 49] [69 ® 49] = 354 » 354,37 сут.

В заключение реконструкции лунного календаря, запечатленного деталями тел двух змей, обратим внимание на то, что 49 отростков чётко выделяются на теле большой змеи (правой) змеи (см. рис.2, отросток №49). Это как раз тот знак, который размещается в месте, где счисление по часовой стрелке сменяется на противоположное направление. Очевидно, что эта особенность знаковой записи позволяла прогнозировать наступление в определённые сутки конкретной, по-видимому, особо важной фазы Луны, а также сутки начала перехода к очередной фазе. Изменение направления спирали как раз наглядно символизировало такой процесс.

Кроме того на зеркале из Цзюньфэна зафиксирован вариант счисления времени по Солнцу. Это видно, если признать числовую знаковость не только отростков позвоночников змей, но также и их голов и языков (см. рис.2, I–II и III–IV). В результате количество знаков, связанных с большей (правой) змеей увеличится до

71 (69 + I + II),

а малой до:

51 (49 + III + IV),

что вместе составляет календарно-астрономически значимое число – 1/3 солнечного года:

71 сут. + 51 сут. = 122 сут. » 121,74 сут.

Троекратный проход по знаковой записи 71 ® 51 выведет на рубеж финала солнечного года с удовлетворительной точностью:

[71 сут. + 51 сут] х 3 = 366 сут. » 365,24 сут.

Прочтение знаковых записей на зеркале из Ганьсу позволяет однозначно интерпретировать семантику персонажей, составляющих спиральные композиции орнамента на его тыльной стороне. Змеи, запечатлённые на зеркале – не земные рептилии, а небесные, астральные, символизирующие собой главные светила космоса – Луну и Солнце. Змеи эти синкретичны по своему характеру, так как отростки на их телах численно соответствуют лунным циклам, а головы и языки позволяют перейти на счисление солнечного цикла. На мой взгляд, такой результат глубоко символичен и не противоречит семиотическим смыслам, которые присущи зеркалу как объекту культуры. Широко известно, что зеркало неизменно связано с лунным, тёмным, мёртвым и тому подобными характеристиками. Менее известно то, что зеркало при своей "лунной" природе в ритуальной, прежде всего, практике могло использоваться в качестве своеобразного (зеркального) двойника дневного светила. Из "Критических рассуждений" ("Лунь хэн" ханьского философа Ван Чуна, 27 – ок.100 г. н.э.) было известно о зеркале ян-суй с вогнутой рефлекторной поверхностью, при помощи которого можно было “получить огонь прямо с неба” [БКРС, т.3, с.473, стлб.2]. Зеркало западночжоуского времени, обладающее таким свойством обнаружено в провинции Шэньси [Ян Цзюньчан, 85–87]. Использование такого инструмента в ритуале являлось реальным воплощением взаимодействия инь – ян, которые уже в китайских письменных источниках середины I тыс. до н.э. были представлены как две важнейшие категории универсальной дуалистичности мира. Зеркальность-оппозиция этой пары конкретизируется в бесконечном ряду (нижнее и верхнее, пассивное и активное, женское и мужское, тёмное и светлое, земное и небесное, лунное и солнечное и т.д.). Её же можно видеть изображении пары весьма похожих, но в тоже время и отличных друг от друга существ на чжансяньском зеркале.

Интерпретация текста, записанного на зеркале телами змей позволяет, наконец, обратиться к решению проблемы семантической значимости держателя. Древнейшие зеркала Азии могут рассматриваться как варианты схем мироздания, организованные по принципу мандалы. Необходимо отметить, что сакрализация круга и круглого восходит к Ригведе индоевропейцев, что опять же указывает на западные, а не китайские корни традиции изготавливать бронзовые зеркала. Держатель обозначает центр круга. Учитывая уже доказанную возможность астрономической интерпретации орнамента, можно допустить, что держатель это и Центр мира на схематическом изображении звёздного неба. Тогда тело большей змеи, вероятно, должно быть соотнесено с созвездием Дракона.

Дракон – созвездие, находящееся в окрестностях Северного полюса эклиптики. Лента звёзд созвездия Дракона вьется между Б. и М. Медведицами. Оно охватывает своим телом недвижный центр мироздания, в астрономическом смысле соответствующий центру эклиптики. Как и обе Медведицы, Дракон в северных широтах является незаходящим созвездием и хорошо виден только в ясные безлунные ночи, так как состоит из сравнительно слабых звёзд. Для нашего исследования важным является тот факт, что в эпоху развитого неолита и раннего металла позиция Полярной звезды соответствовала месту на небосклоне звезды a-Дракона. Затем в результате прецессии место полярного полюса эклиптики сместилось в направлении ковша М. Медведицы (см.: Ларичев, 1989, с.17, 72). Но память об этой роли звезды a-Дракона и всего созвездия могла сохраняться в мифологизированном сознании ещё десятки поколений, поскольку с древнейших времён Полярная звезда считалась главной на небосводе и была не только ориентиром, но и упорядочивала ход времён [Кобзев, 1994, 181]. Изгиб тела небесного Дракона в целом имеет форму S, что находит прямую аналогию в изгибе одной из змей чжансяньского зеркала.

Таким образом, бронзовое зеркало, найденное в Ганьсу, во-первых благодаря лёгкости счисления по нему времени могло быть календарным инструментом, во-вторых, являясь объектом глубоко сакральным, оно консервировало в себе элементы символического восприятия мира носителями культуры поры раннего металла в ключевом для истории Центральной Азии районе.



Литература

1. Большой китайско-русский словарь (БКРС). – М., 1984. – Т.3.

2. Брэм А.Э. Жизнь животных. – М., 1992. – Т.3.

3. Кобзев А.И. Учение о символах и числах в китайской классической философии. – М., 1994.

4. Ларичев В.Е. Зодиак в календарных системах древнекаменного века Сибири. – Новосибирск, 1989.

5. Ларичев В.Е. Календари "страны стерегущих золото скифов" // Сибирь в панораме тысячелетий. – Новосибирск, 1998. – Т. 1. – С.319–330.

6. Ларичев В.Е. "Великое зерцало" // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. – Новосибирск, 1998. – Т. IV. – С.270–275.

7. Прокопьев Ю.В. Культура цицзя и ранние бронзовые изделия в Китае // Гуманитарные науки в Сибири. – 1994. – №3. – С.47–53.

8. Чэнь Цзюньфэн. Бронзовое зеркало с изображением свернувшихся змей, найденное в уезде Чжансянь провинции Ганьсу // Вэньу. – 1994. – №11. – С.91 (на кит. яз.).

9. Ю Сюэхуа. Материалы по ранним бронзовым зеркалам в Китае // Каогу юй вэньу. – 1982. – №3. – С.40–42 (на кит. яз.).

10. Ян Цзючан. Специальное техническое изучение рефлекторного зеркала эпохи Западное Чжоу, обнаруженного в Чжоуюань // Вэньу. – 1997. – №7. – С.85–87 (на кит. яз.).



Институт археологии и этнографии СО РАН, г. Новосибирск