Тадж Махал
Воспетый поэтами символ любви Шаха Джахана к жене, Мумтаз Махал. Этим именем, «украшение дворца», называл Арджуманад Бану Бегам ее будущий свекор, грозный шах Джангир. Сложны семейные отношения. Молодая жена приходилась племяннице матери Джахана и дочкой первому визирю. Впрочем, на этот счет существует много легенд, самая романтичная из которых гласит, что принц Кхуррам встретил на базаре прекрасную бедную девушку с бусами из дерева в руках, и так она на него посмотрела, что не видел он больше окружавшей грязи и нищеты, и твердо решил взять в жены красавицу, чтобы не разлучаться никогда. Точно известно, что в тот год (1612) ей было 19 лет, довольно много даже по меркам современной Индии.
У Шаха Джахана, как его стали почтительно называть после восшествия на престол в 1628 году, был большой гарем, как и полагается такому высокому правителю. Но супруги так нежно любили друг друга, что французский врач, философ и путешественник Франсуа Бернье, проживший в Индии двенадцать лет, отмечал в своих записках, что Шах Джахан «не обращал внимания на других женщин, пока она была жива». Мумтаз Махал, единственная из жен сопровождала его даже в далеких военных походах, стойко перенося все тяготы вместе с мужем, единственный человек, которому он полностью доверял и даже советовался!
За 17 лет счастливого супружества у них родилось 13 детей. И вот, всего год спустя, в 1629 году его настигло горе: Мумтаз Махал не пережила тяжелых родов 14-го ребенка. 36 лет для женщины в те времена был очень солидный возраст, а частые роды изматывали здоровье. Это случилось в лагере, разбитом под Бурханпуром, в шатре Шах Джахана, который возвращался из победоносного похода в Декан. Там же хотели похоронить и Мумтаз Махал. Шах был на грани самоубийства. Его голова навсегда скорбно опустилась, волосы поседели. Через полгода вдовец перевез тело в Агру, где он решил воздвигнуть мавзолей, по красоте достойный его любимой женщины, а по величию - силы их чувств.
Во период правления Великих Моголов, Агра наравне с Дели считалась столицей империи, достигшей к тому времени своего расцвета. По традиции, в пригороде, на берегу Джамны и было решено возвести здание. Место выбрано было удивительно удачно, ни одно землетрясение еще пока не причинило серьезного ущерба мавзолею. Здание строилось 22 года, на строительство собрали со всей страны больше двадцати тысяч человек. Главный архитектор, ширазский Устад (что означает «мастер») Иса Кхан получил неограниченные полномочия, и он их оправдал. Мрамор привозили за 300 километров из уникальной раджпутанской каменоломни. По легенде, к строительству были привлечены иностранные архитекторы - венецианец и француз, но их подлинные имена не дошли до нас.
Возможно, их вклад - это роскошный парк, который ведет к мавзолею. Весь комплекс это закрытый с трех сторон парк. Вход в него, похожий на дворец из красного камня, украшен белым узорным «портиком», сверху 11 (!) куполов, по бокам - две башни, также увенчаные белыми куполами. Ограда - это высокие галереи из красного песчаника, протянувшиеся к минаретам и мавзолею. Парк гармонично дополняет весь ансамбль, поскольку спланирован как дорога, ведущая к главной святыне, его осью является оросительный канал, разделенный посредине пути мраморным бассейном. К четырем минаретам от него идут дорожки.
Со стороны реки ничего нет, чтобы ничто не заслоняло сам мавзолей. Джамна здесь не очень спокойная, поэтому увидеть идеальное отражение практически невозможно, что подчеркивает иллюзию нереальности. Многие люди специально приходят на противоположный берег рано утром, чтобы увидеть воочию, как парит в предрассветном тумане это величественное здание, а с первыми лучами солнца начинается игра цвета на его стенах. Возможно, эта воздушность создается непривычными для нас пропорциями, когда высота равняется ширине фасада, а сам фасад прорезан огромными полукруглыми нишам и кажется невесомым. А может, это главный купол уносит ввысь за собой всю остальную конструкцию - четыре малых купола и четыре минарета.
К самому сердцу ведет лестница, у ее начала оставляют обувь, как перед храмом... Беломраморная пена стен украшена искуснейшими мозаиками из тысяч драгоценных и полудрагоценных камней. Сплетенные в изысканный орнамент стебли растений и вязь арабских букв, выложенных черным мрамором. Четырнадцать сур из Корана - традиционное украшение для мусульманской архитектура венчают своды арок над окнами. В центре - резная мраморная ширма, за которой видны две ложные гробницы, или кенотафы, сами же склепы - под полом. Очень тихо, в открытые всем ветрам окна падают солнечные лучи. На стенах - гирлянды неувядающих каменных цветов, вечным ковром покрывающих пол и стены.
Когда строительство подошло к концу, в 1653 году, стареющий правитель отдал приказ приступить к возведению второго здания - мавзолея для него самого, точной копии первого, но из черного мрамора. Это было уже безрассудством: страна разорена многочисленными войнами и дорогостоящим проектом, народ роптал. В 1658 году Шаха Джахана сверг его сын Аурангзеб. Он прекратил строительство второго мавзолея, а отца заточил до конца жизни в башне Красного Форта в Агре. Там и провел оставшиеся 9 лет, в комнате, из окна которой был виден Тадж Махал.
Только после смерти он вновь воссоединился со своей любимой - согласно завещанию, его похоронили рядом, в одном с ней склепе. Сейчас мавзолей - одно из самых посещаемых мест не только туристами, но и самим индусами. Когда-то огромные двери, символизировавшие вход в рай, были целиком из серебра, тонкий рисунок тысячами серебряных гвоздиков был выложен на них. Сейчас двери медные, прежние украдены. Да и драгоценные камни на фасаде и изнутри сильно поредели с тех пор. Нет и золотого парапета, и жемчужного покрывала на месте сожжения тел...
Когда-то с минаретов влюбленными были совершены несколько самоубийств, теперь наверх не пройти, закрыто. Со всех четырех сторон мавзолея стоят полицейские, строго наблюдающие за тем, чтобы объективы не поворачивались в сторону национальной святыни. Фотографироваться туристам "на фоне" можно только с одной точки - от входа. Наверное, это правильно, ведь туда приходишь, чтобы наслаждаться зрелищем, а не думать о том, как это будет выглядеть в семейном альбоме. На надгробиях всегда живые цветы. Не мертвым людям - вечно живой Любви!